Несмотря на попытки сохранить конспирацию, Элеонора не смогла покинуть замок Хайевер незамеченной. Во-первых, её видели слуги на конюшне, трое каменщиков, укреплявших стену недалеко от ворот, через которые шевалье выехала на дорогу и ещё несколько человек, не считая стражника, хмурым взглядом проводившего орлесианку. Когда девушка отдалилась от замка достаточно, чтобы часовой в случае чего мог спокойно сказать "не видел, не знаю, да и вообще, это уже не моё дело", солдат задремал, опираясь на копьё. По его мнению, не было ничего дурного в том, чтобы чужестранка наткнулась в лесу на порождений тьмы, или лихих разбойников, которые ещё не перевелись, несмотря на попытки солдат очистить от вооружённого сброда окрестности замка. В отличие от моровых тварей, бандиты, пережившие тяжёлые для Ферелдена времена (прошедшие естественный отбор, при чём достаточно жёсткий) научились думать своей головой, даже если извилин в ней не так уж и много.
-...чиво?
- Руби канат, говорю!
Лошадь шевалье встала на дыбы, когда на дорогу прямо перед ней рухнула подрубленная сосна. Второе дерево упало позади орлесианки, едва не придавив её вместе с лошадью. Через несколько секунд засвистели стрелы. Стоило отдать должное доспехам, которые не раз спасали Элеоноре жизнь. Стрелы, конечно, не отскакивали от них, но с глухим стуком втыкались в броню и прочный поддоспешник, не нанося шевалье серьёзного вреда. Рыцари были практически неуязвимы для лучников, если, конечно, речь не идёт об очень метком стрелке, которому достаточно одной стрелы для того, чтобы убить закованного в латы воина, вогнав её в щель между нагрудником и шлемом. Поэтому, крестьяне обычно использовали более надёжную тактику. Всадника стаскивали на землю (используя верёвки, крюки и другие подручные средства, ибо руки имели дурную привычку в таких ситуациях разлетаться в стороны, фонтанируя кровью) после чего в ход шли топоры. Но, к удивлению ферелденски разбойников, их жертва спешилась самостоятельно, от чего молодцы с верёвками и крюками задумались на несколько секунд - может быть, сама ляжет и порубит себя топором, или хотя бы на меч бросится. Шевалье заняла позицию возле поваленного на дорогу дерева, которое прикрывало её спину и, закрывшись от лучников щитом, приготовилась отбиваться. После встречи с порождениями тьмы, разбойники совершенно не пугали Элеонору. Осталось только дождаться, пока им надоест осыпать её стрелами... И ждать пришлось недолго.
Первый удар шевалье приняла на щит, уводя меч противника в сторону. Разбойники были не ровней порождениям тьмы, а инстинкты девушки обострились после схватки с этими чудовищными созданиями. У местных ферелденских гопников не было шансов против вооружённой до зубов шевалье, единственным талантом которой было искусство отнимать у людей жизни на поле боя. Вскоре, её доспехи и серый дорожный плащ усыпали кровавые брызги, разбросанные вокруг конечности и куски доспехов служили зловещим предупреждением следующим головорезам, что пожелают скрестить свои мечи с рыцарем императрицы Селины. Правда, усталость брала своё... Тяжёлые доспехи и необходимость вести бой с превосходящим по численности противником заставляли орлесианку сражаться на пределе возможностей. Одно неверное движение и она мертва. К сожалению, шевалье в Ферелдене имеют только одно право на ошибку - последнюю.
- Живой не дамся, - прорычала орлесианка.
- А ты нам живой и не нужна, - парировал один из разбойников и на шевалье снова посыпались стрелы.
- Трусы!
- Шлюха.
- Пошёл ты на...
-...а ну все заткнулись!
Последняя стрела воткнулась в упавшее дерево, пролетев мимо поднятого щита шевалье. Бандиты могли просто окружить её и взять измором, всё-таки орлесианка не сможет вечно стоять прикрываясь щитом.
- Что, мальчики, устали? - усмехнулась девушка, демонстрируя избыток отваги и очевидную нехватку интеллекта, что делало её практически идеальным оружием.

Первый удар Элеонора отбила щитом вверх, нарочно дождавшись, пока меч практически достигнет цели. Рассчитывая сильным ударом разоружить нападавшую (и при удачном стечении обстоятельств, добить её, после чего можно будет спокойно разобраться с головорезами), шевалье не спешила с контратакой, понимая, что в таком случае откроется для приятелей ферелденской сучки. В прочем, один удар - топор громилы скользнул по пластинам латной юбки, не нанеся существенного вреда орлесианке, но она потеряла равновесие и открылась для второго разбойника, который немедленно атаковал. Перевалившись через дерево, Нора ударилась головой о торчавший прямо из дороги корень и из глаз посыпались искры. Отточенным до автоматизма движением, она выставила вперёд меч, отбив удар в сторону, а головорез с топором уже перепрыгнул через дерево, раскручивая над головой своё грубое и лишённое всякого изящества оружие крестьянина.
- Да чтобы я позволила победить себя такому сброду, как вы, - прошипела Элеонора и, бросив в сторону щит, сорвала с пояса кинжал. Бросок оказался неожиданностью для громилы, который завалился на спину, раскинув руки и выронив свой топор. Рукоятка мизерикордия торчала из груди мужчины, а шевалье, тем временем, пнула воина с щитом и мечом под колено и сбила того с ног. Перекатившись к обочине, она схватилась за толстую ветку и поднялась на ноги. Щит больше не прикрывал её от лучников, а потому, оставалось надеяться на прочность доспехов и то, что у разбойников закончились стрелы, к счастью для шевалье, они их совершенно не экономили.

"О, восхитительно, - глядя на раскачивающийся на цепи шипастый шар подумала Элеонора, - кистень. Только этого не хватало..."
Орлесианские доспехи были устроены так, что уязвимые сочленения доспехов (особенно те места, попадания в которые грозило повредить артерию и повлечь практически неминуемую смерть рыцаря) были прикрыты пластинчатой латной юбкой и удар пришёлся вскользь, не оставив и следа на стальных пластинах. Поэтому, шевалье даже не думала отражать выпад меча. Подсечка. Горсть грязи в лицо. И мощным ударом плашмя, шевалье сбила противницу с ног. Здесь, в Ферелдене, все средства были хороши. Только теперь, отбивалась она от Порождений Тьмы, а не от простых разбойников с большой дороги. В прочем, те, кто пережил начало схватки, производили впечатление профессиональных солдат - значит, дезертиры, или наёмники, что казалось Элеоноре более вероятным. Вот только кто и зачем нанял целый отряд, чтобы избавиться от неё... Если бы Милле Кусланд была орлесианской аристократкой, то тень подозрения неминуемо упала бы на неё.
- Ты сначала докажи, что достойна, - прорычала шевалье из-под опущенного забрала, а затем обратилась к здоровяку, которого приняла за главаря банды, - жаль, что из Тени я не смогу насладиться зрелищем того, как вы начнёте резать друг другу глотки, узнав что положили столько народу ради пустого кошелька и самых обычных доспехов.
Элеонора рассмеялась и, пользуясь замешательством противника, атаковала. Денег при ней, действительно, не было. Адриан предположил, что его спутницу вполне вероятно могут ограбить. И речь шла не о разбойниках, устроивших засаду в лучших традициях "перебитых до последнего человека отрядов Безумного Короля, так и сгинувших в ферелденских лесах". Кошелёк, набитый золотом, могли запросто срезать простые карманники в Харперс Форде.
- П*здишь, сука! - выкрикнул наёмник, раскрутив кистень. Цепь обвилась вокруг меча шевалье и вырвала его из рук девушки. Этим воспользовался мечник, который тут же оказался за спиной орлесианки. Элеонора руками вцепилась в его меч, перехватив удар. Кровь засочилась через разрезы на кожаных перчатках (ибо пластины прикрывали пальцы и кисть только сверху). Сжав зубы, девушка буквально выдернула оружие из рук противника и огрела бойца с кистенём рукоятью по голове, а затем, перехватив меч за рукоять, вонзила его в живот обезоруженного наёмника. Удар по голове не произвёл на громилу с шипастым шаром совершенно никакого впечатления. Он только поморщился, как от комариного укуса. А шевалье чувствовала, что порезы у неё на ладонях глубоки и долго оружие она не удержит...
- Даже если денег у тебя нет, я хорошенько развлекусь с тобой прежде чем перерезать тебе глотку, орлесианская шлюшка, - усмехнулся наёмник и снова раскрутил в руке свой жуткий кистень. У Элеоноры не было ни сил ни желания отвечать на его вполне обоснованную угрозу, поэтому, она молча приготовилась уворачиваться от чудовищной силы ударов и краем глаза поглядывала за наиболее опасной противницей, которая постепенно приходила в себя.

Ситуация становилась всё хуже и хуже. Рукоятка кинжала торчала из трупа разбойника, который валялся где-то в стороне, кровь сочилась из порезов на ладонях, которые из последних сил сжимали меч. Шевалье понимала, что теперь она точно обречена на бесславную смерть в ферелденских лесах, оставалось расстаться с жизнью, сохранив честь. Надежды Элеоноры на то, что она достаточно разозлила разбойников, чтобы те прикончили её на месте рухнули и она поняла - брать будут живьём, после чего хорошенько отыграются. В прочем, девчёнка с мечом и кинжалом явно не разделяла похотливых планов своих товарищей и можно было "отдаться" ей, нарочно пропустив смертельный удар. Сделав ставку на то, что разбойница не ожидает такого поворота событий, Нора собрала в кулак оставшиеся силы и, пнув громилу с кистенём в пах, бросилась на ферелденку. Согнувшийся от подлого удара разбойник грязно выругался, выронив страшное оружие и на некоторое время перестал представлять для шевалье опасность. Оставался ещё мужик с двуручным мечом, судя по всему главарь. И здесь Элеонору уже в который раз подвело ёе рыцарское самолюбие. Желание победить достойного противника перебороло ещё недавно захватившее сознание девушки мысль броситься на меч и она обрушила на противницу целый шквал ударов, вкладывая в них всё своё фанатичное желание победить. Или хотя бы умереть красиво.
- Не мешайся, простолюдинка, - прошипела Элеонора и, намеренно пропустив один из выпадов разбойницы* ударила её локтем в горло. Это должно было ненадолго вывести девчёнку из строя. Так же, шевалье попыталась перехватить кинжал ферелденки и метнуть его в голову громилы, чья рука уже тянулась к кистеню.

*на усмотрение соигрока.

Удар двуручного меча (которым вполне можно было заколачивать сваи плашмя) оказался решающем в этой недолгой схватке. Гремя доспехами, шевалье упала лицом в грязь. Она едва успела выставить руку и смягчить удар, но неизбежно прокатилась по сырой дороге и ударилась боком о выступающий корень векового дуба, чья крона низко нависла над лесной дорогой. Пробивающиеся сквозь густую листву лучики солнца скользили по доспехам орлесианки, которая неподвижно лежала на земле. Пытаться уползти и отсрочить конец было бы проявлением трусости, которое Элеонора не могла себе позволить.
"Если они не добьют меня, я откушу себе язык. Я не доставлю им удовольствия позабавиться со своей добычу прежде чем перерезать ей глотку. Хрена с два, я не крестьянская девка, которую можно изнасиловать. Давай же, ферелденская сучка, добей меня!"
По вполне очевидным причинам, Элеонора не могла дотянуться до своего оружия и теперь ей оставалось только ждать, пока разбойники решают судьбу своей добычи. Девушка прикусила язык, пытаясь прикинуть, хватит ли ей сил сделать одно, последнее усилие, ведь намного легче думать о смерти, оправдывая её честью и благородством, чем оборвать собственную жизнь. Однако, точку в попытках орлесианки покончить с собой поставил Эрп, задравший ей голову, грубо схватив за волосы и сунувший в рот кусок грязной и вонючей тряпки. Двое уцелевших бандитов связали руки шевалье за спиной, но в процессе она успела пнуть мужика с кистенём в пах уже во второй раз за последние пять минут. Расплата за это наступила незамедлительно в виде удара по лицу, от чего голова девушки дёрнулась в сторону.
"Нет, нет, нет... Почему же я не успела?!"

- Амарэйнт, - шевалье намеренно озвучила в первую очередь фамилию, чтобы подчеркнуть своё благородное происхождение. Она поняла, что разбойники, не найдя при ней совершенно ничего ценного, решили потребовать за неё выкуп и чем выше цена, которую они смогут потребовать за возвращение Элеоноры, тем больше щансов на то, что её не станут пытать и насиловать. Во всяком случае это был шанс, хоть и призрачный.
- Элеонора Амарэйнт, - добавила она после небольшой паузы, - моя жизнь стоит дороже, чем ты можешь представить, ферелденская шлюха, - поморщилась аристократка, - в Хайевере есть человек, который заплатит за моё возвращение. Живой и невредимой.
Мысль о том, что Адриану придётся раскошелиться на её освобождение едва не затмила собой горечь поражения. Всё-таки, этого было недостаточно, а Элеонора не была мелочной эгоисткой и понимала, что деньги им ещё пригодятся. Знать в Ферелдене была такой же продажной, как и в Орлее, а потому запасливый и хитроумный бард прихватил с собой некоторое количество денег на случай, если "переговоры" пойдут не по плану. Хвататься за мечи орлесианцы должны были только в крайнем случае. Но как показала практика, серьёзные неприятности имели дурную привычку напоминать о себе в самый неподходящий момент.
"Надеюсь, им хватит тупости отвести меня в Хайевер. Там их всех обезглавят, а с этой сучкой я хорошенько развлекусь прежде, чем затянуть петлю у неё на шее."
- Эй, парни, глядите, - воскликнул радостный Эрп, вытаскивая из-под плаша шевалье свёрток, в котором лежало бережно сложенное письмо, - это же документы, наверное, секретные.
- О, важность этой переписки ты не можешь себе представить, - усмехнулась Элеонора.
- А тебя-то кто спрашивал, - огрызнулся главарь шайки, разворачивая письмо. Прошло всего несколько секунд, прежде чем Эрп к удовольствию шевалье грязно выругался и смял листок.
- Это же х*йня какая-то!
- Дай посмотрю, - закинув кистень на плечо, его приятель протянул свободную руку.
- Что это за язык?
- Амарэйнтский, - ядовито улыбнувшись ответила пленница, которую откровенно забавляло разочарование гопников.
- Чё?
- Я же сказала, амарэйнтский.
- Это чё, какие-то моркие люди из Амарантайна?
- Нет, идиот, - поморщилась Элеонора, - на этом языке говорит всего три человека в Тедаси и одна из них сейчас перед вами.

И всё-таки, в полукровке оказалось больше от орлесианки, чем она сама подозревала. Хладнокровно всадить кинжал в спину своему командиру не смогла бы даже шевалье (она бы предпочла отравить его, или подстроить несчастный случай, всё-таки нужно было сохранить лицо перед товарищами, о чём сумасшедшая разбойница, кажется, даже не думала). Элеонора молча проследила взглядом за падающим телом головореза.
"Жаль, что он сдох так быстро..."
А вот то, что последовало за расправой над Эрпом по-настоящему шокировало орлесианку. Она не знала, каким образом эта деревенская шлюха узнала имя её отца, благородного шевалье, который сражался под знамёнами короля Мегрена. И всё-таки, слишком много совпадений, слишком много.
"Да и какой смысл ей врать? Если она знает, что отец мёртв, то должна понимать, что денег за меня не получит, во всяком случае за живую. Значит, она убила этого увальня потому, что понимала - мозгов у него хватит, чтобы догадаться. Что-ж, ты сама захотела начать Игру и я сыграю по твоим правилам, пока что."
- Да что ты несёшь?! - выпалила Элеонора для приличия, - я не хочу знать, где ты услышала имя моего отца, но ты не достойна даже произносить его. И как ты смеешь обвинять его в том, что он разделил ложе с грязной ферелденской сукой?!
"Скорее всего не ложе а сеновал, - про себя вздохнула девушка, - всё-таки, мама была права. Всё лучшее, что было в орлесианском рыцарстве погибло вместе с теми, кто не научился Играть. Интересно, отец отдавал себе отчёт о последствиях, когда насиловал свою ферелденскую шлюху?"
В прочем, последствия не заставили себя ждать. Хоть шевалье и не могла знать почерка своего отца, печать не вызывала даже тени сомнения. Но всё равно, верить своим глазам Элеонора не хотела.

С точки зрения Элеоноры, если предположить, что отец действительно написал эту бумагу, она была изящным смертным приговором для девушки-бастарда, ведь если бы ей хватило тупости явиться с ней в Вал Руайо... То наверняка, Амарэйнт-старшая пустила бы её в оборот, но не зная о тонкостях орлесианской Игры, она долго не протянула бы, потому что в отличие от войны, на которой обе стороны стараются придерживаться негласных правил, то в Орлее смерть могла наступить в любой момент, при чём жертва едва ли догадается в свои последние секунды о том, кто же нанёс удар ей в спину. Или кому это было выгодно. Элеонора не знала своего отца, а мать о нём никогда не рассказывала. Поэтому, у неё в сознании автоматически сформировался образ благородного рыцаря, на которого она должна была быть похожа.
"Справедливости ради, я ведь тоже едва не изнасиловала ферелденскую женщину, так почему отец не имел на это права? Может, потому что он мужчина и должен был думать о том, что если рука не поднимется прирезать её когда надоест, придётся что-то делать с ребёнком? А была ли она такой уж не желанной "наследницей" как мне хочется думать?"
- Эта бумага ничего не доказывает, - поморщилась шевалье, - я видела много изящных подделок, каждая во много раз лучше этой. К тому же, даже если бы я захотела поверить в то, что на мою голову свалилась "сестра" из Ферелдена, это ничего не изменило бы. Признание аристократки такого происхождения требует подписи лично императрицы, даже если она не будет читать документ, ибо других дел хватает. Но для того, чтобы она потратила время на то, чтобы просто чиркнуть пером по бумаге, должен быть очень и очень веский повод. И я сомневаюсь, что Селине есть дело до тебя.
"И да, тебе, действительно, лучше не знать что в нашей семьи сёстры делают друг с другом..."

Действительно, чумазая простолюдинка была не так далека от истины. Она и её немытые дикари (то, что осталось от некогда славного отряда наёмников - такой вывод сделала Элеонора, присмотревшись к выжившим, которым хватило ума не ввязываться в бой с орлесианской мечницей) могли стать дикой картой в руках шевалье и искушение насладиться реакцией Адриана на появление его спутницы в окружении вооружённого до зубох отряда было слишком велико, чтобы отказаться.
- У меня есть несколько условий, - произнесла девушка, - для начала развяжите мне руки. Затем, у меня есть незавершённое дело в Харперс Форде. И да, вам придётся вернуть мне письмо. Когда я закончу, мы вместе отправимся в Хайевер, где я представлю вас своему спутнику и он решит что с вами делать дальше. Если эти условия кажутся вам не справедливыми, вы можете прямо сейчас перерезать мне глотку и, может быть, сумеете продать мои доспехи и меч в ближайшем городке. Пару дней, наверное, проживёте, затянув пояса, - уста орлесианки сочились ядом, но торжествующая ухмылка не сходила с её губ. Она сидела связанная, спиной к дереву, но всё равно эти идиоты постепенно становились её марионетками.
"Если даже я смогла так легко посеять в их сердцах сомнение, то Корнелия бы смогла заставить этих придурков поубивать друг друга, используя только свою улыбку и декольте. Что-ж, поиграем. Может быть, недостаток интеллекта они компенсируют верностью. Хотя с чего бы..."