Время остановилось еще до того, как дало понять о себе убегающими секундами, предательскими минутами, жестокими часами, неизбежными сутками и скорым, почти неуловимым ощущение смены дня и ночи. Веланна из Серой Стражи не сразу смогла привыкнуть к тому, что более не существует в этом мире в форме привычной ей, живой, реальной и ощутимой фибрами, дыханием и горячей кровью. Постылая реальность с серой необходимостью жить резко отошла на второй план, хотела того долийка или нет. Единственным способом оставаться здесь не пережитком своего существования всегда оставалась борьба с собой, а не безумными законами старого леса. Ежедневно Веланна резала и правила себя так, чтобы углубляться в лес без боязни затеряться навсегда, но тайно на это надеясь.
Отвратность собственной личности обнажалась здесь образом, недоступным где-либо еще, и Веланна, окунувшись в темноту и грязь самой себя, решила неотвратимо избавиться от этой своей части. На душе было слишком много старого, заветренного пепла, уже не насыщенно-черного, а грязно-серого цвета.
В каком-то смысле проклятый, мертвый, защищающийся от реальности, этот страшный и темный, запутанный и сложный древний лес, Арлатан, подходил для Бесцветной Хранительницы, погубившей собственный клан, собственноручно нарушившей постулаты и все представления о том, как должно поступать. Подходил в том понимании, в котором эльфы принадлежат деревьям, и осенние листья - эльфам.
Впрочем, для самой Веланны Арлатан не был таким ужасным лишь потому, что ежедневно она сбивалась с условного пути, страдала и болела, защищала свою жизнь от вечных покушений опасных существ, а реальность медленно уплывала из-под заметно ослабших ног.
Тот, кто был настроен решительно, кто искал не чего-то конкретного, а именно дорогу, кому хватало сил справиться с демонами самыми страшными, - живущими в собственной голове, - обязательно был вознагражден. Лес не спешил раскрывать свои живые и чудесные места кому попало, он еще носил обиду и почва его ничего не могла сделать с привкусом крови и пожара. 
Возвращаться Веланне было некуда. После того, как Терон Махариэль покинул Башню Бдения, оплот Серых Стражей и Ферелдене перестал казаться долийке чем-то схожим если не с домом, то хотя бы с местом, где безопасно. Весь этот эрлинг, даже под землей, продолжал напоминать эльфийке о не прекращающем давить прошлом, обиды и ошибки которого истерзали долийку больше, чем все Порождения Тьмы.
Просто сбежать Веланна не могла, она все же дала Башне единственный шанс отпустить ее добровольно. На удивление себе она даже сумела получить разрешение нового Стража-Командора на "паломничество". Герод Карон не знал, куда именно отправляется Веланна, и едва ли вообще мог оценить весь масштаб задуманного долийкой. В тот момент Веланна не знала, собиралась ли она возвращаться или нет. Она, как минимум, не знала этого сама.
Здесь и сейчас же она хотела дойти до далекого и тяжелого конца, который изведет ее, но подарит бесценный, всепоглощающий покой, спокойствие на израненной, раскрашенной душе. Здесь, в мертвом лесу, желание жить не ради чего-то, а именно ради самого факта жизни, обреталось и становилось резонным, действительным.
Тогда лес вывел ее к небольшому пруду, который, вероятно, собирался здесь от дождей и старых подземных источников. В центре небольшого водоема, на неглубоком дне, покоились выцветшие каменные обломки, когда-то невероятно давно принадлежащие к архитектурному ансамблю, теперь неизвестному и разрушенному. Веланна, устроившая привал на берегу, наблюдала, как серость старого, дряхлого камня пробивается сквозь толщу воды, и думала о том, что все же намерена вернуться в Башню Бдения. на не собиралась терять или отказываться от себя, а она и сама была сера, как этот самый булыжник на дне.
Арлатан, казалось бы, был идеальным местом для того, чтобы учиться контролировать свои чары. Еще в Башни Бдения Веланна продолжала свои изыскания в магии, и благодаря добытым книгам принялась за магию Духа, постигая аспекты разума. Ее интересовали, как истинную долийку, именно сны и пространства. Впрочем, все это было скорее в качестве досуга или занятного хобби. Однако, никогда не поздно дать знаниям практический выход.
Хранительница была магессой не из посредственных, едва ли в обратном случае могла бы зваться своим именем. Эльфийское понимание магии давало ей особый, тонкий, почти ювелирный подход к ворожбе, и во многом благодаря ему Веланна была способна к постоянному развитию своих способностей. В отличие от глупых шемленов, она имела здравое отношение к магии, считая ее даром, и не оправдывала слабоумие человеческих магов опасностью, исходящей от Демонов.
Вероятно, именно поэтому она решилась практиковать определенные заклинания именно в Арлатане. Здесь Тень была почти ощутима даже во врем бодрствования, и любая сторонняя, словно лишняя, магическая активность вполне могла привлечь непрошенных гостей. Но Веланна не боялась, - внезапные охотники на нее просто не знали, с кем намеревались связаться.
Она прекрасно знала, как работают эти чары, по какому принципу они устроены, даже текст шемленских книг не мог полностью сбить ее с толку, хоть и хотел преподнести все иначе. Гордо и по-долийски шипя на кривые, по ее мнению, формулировки, Веланна всегда относилась к этим трактатам не без интереса, но и не выказывая им должного уважения. По ее мнению, человеческое, воцерковленное, обучении магии не могло в полной мере дать ощутить тонкую вязь из лириума и чудес, сотканную собственными руками.
Собрав в себе необходимую уверенность, вернув было очарование к магии, Веланна медленно опустилась в сухую, темную траву, еще раз глянула на собирательный образ - серый камень - и прикрыла глаза. Ее собственный сон, видение, которое она сейчас свяжет из аккуратных магических узелков, достигнет сознания другого мага, находящегося вдали от Арлатана, но Тень не знает расстояний, измеряя их не в милях, а в такте дыхания. Долийка надеялась призвать Солону Амелл, единственную оставшуюся в Башне Бдения колдунью, предупредить ее о том, что сама она жива, и вернется, обязательно вернется. Сама Амелл, к сожалению, ответить не сможет, но увидит этот сон, и, может быть, примет его за вещий?
Веланна не знала точно, знает ли Солона о таких духовных заклинаниях, и сможет различить обычный свой сон от сна-послания. Долийка не говорила точно, где она находится. Ее сознание вырисовывало точную, красочную картину послания, когда Тень медленно накрыла его. Куда ушло такое "письмо" Веланна знать не могла, лишь надеялась, что оно доберется хоть до кого-нибудь в Ферелдене.
С ней уже случалось, что магическое истощение заставляло ее вырываться из собственного тела и, ослабленной, оседать в Тени. Но долийка никак не ожидала, что подобное случится столь скоро, от одной лишь попытки использовать заклинание. Да, безусловно, она никогда не творила его прежде, и пусть оно будет хоть много раз эфемерным, непостоянным, Веланна не могла поверить, что ее так легко сломить. Но Арлатан имел на то свои собственные мысли, вникать в которые никому не стоило.
Новая реальность вокруг, с одной стороны, ничем не отличалась от обычного состояния Тени, но стоило только моргнуть, как на уголке глаз вдруг виднелся лес, живой и, разумеется, древний. Веланна выдохнула.
Лес ждал и в Тени, разумеется.
Была ли она здесь одна, или же Демоны уже окружали ее? Долийка не знала наверняка, и потому, опасливо перехватив свой посох и выставив его впереди себя, шагнула вперед, пытаясь вновь уловить видение Арлатана, уверенная, что в этом есть нечто важное.