Солнечный весенний день, неестественно жаркий даже для тевинтерской столицы, был омрачён для Фейнриэля тяжёлым, снедавшим душу страхом. В ближайший месяц полуэльфу предстояло пройти финальные испытания, успех которых сделал бы его полноправным магом Круга Минратоса, провал - нищим полукровкой грязного происхождения без всяких шансов на преуспеяние и хоть сколько-то высокий статус. К этому своеобразному экзамену сомниари был целиком и полностью готов, а вот то, на какую изощрённую подлость могут быть способны его внешне благородные учителя и наставники, оказалось для юноши сюрпризом.
Когда Фейнриэль соглашался выступить секундантом на магической дуэли молодого альтуса, своего однокашника и давнего приятеля, он не ожидал того, что тот во время боя применит магию крови, чтобы умертвить противника. Не ожидал сомниари и других последствий: гибель незадачливого дуэлянта признали убийством, альтус-задира выкрутился стараниями родственников и на время уехал из города, а улики и свидетельства очевидцев теперь яснее ясного указывали на Фейнриэля.
Когда старший чародей вызвал сомниари к себе и неторопливо изложил ему создавшуюся ситуацию во всех деталях, юношу пробрал холодный, липкий ужас. Даже в Тевинтере магия крови - запретное искусство, недоступное тем, кто не может похвастаться личным или семейным могуществом, а убийство с её помощью - тягчайшее преступление, которое неизбежно приведёт мага в руки имперских храмовников, и те в лучшем случае подарят ему лёгкую смерть, в худшем - усмирение.
Пока Фейнриэль помертвевшими губами пытался объясниться или оправдаться, чародей Корнелиус, нарочито любезно улыбаясь, сообщил, что жалеет юношу, многословно восхитился его талантом, а затем очень доходчиво пояснил, на каких условиях, готов оказать сомниари покровительство и "замять эту неприятную историю".
У полуэльфа оборвалось сердце. Нет, это не было надеждой на спасение, не было даже её тенью. Фактически ему предложили этакое бархатное привилегированное рабство. От этой мысли становилось тошно, а одного взгляда в холодные, цепкие глаза Корнелиуса хватило, чтобы стало ещё и страшно. Тщательно сдерживаясь и стараясь подавить дрожь в голосе, Фейнриэль почтительно поблагодарил чародея за доброту, попросил день на размышление и поспешил закрыться у себя, чтобы попытаться придумать выход.
Выхода не было. Как ни пытался сомниари вывернуться, найти хитроумный путь и избавиться от Корнелиуса, и оправдаться перед законом, ничего толкового в голову не приходило. Он был один, в опасной, чужой стране, ему не приходилось рассчитывать ни на семейные связи, ни на золото, а многие высокородные однокашники только порадовались бы провалу талантливого выскочки.
Мысль о Дориане Павусе пришла сама собой, под утро бессонной ночи, полной пугающих и безрадостных размышлений. Об этом человеке говорили многое, чаще плохое, чем хорошее, но то, как именно говорили, как исходили на желчь и бессильную злобу недоброжелатели, заставляло Фейнриэля невольно задумываться о том, уж не отличается ли этот альтус в лучшую сторону от многих своих собратьев.
Память подкинула все эти воспоминания как нельзя более кстати. Несколько минут Фейнриэль колебался, нервно кусая губы и невидяще глядя в одну точку, потом решился: он пойдёт за помощью к этому Павусу. В ноги ему бросится, если будет нужно, предложит какую-нибудь услугу - а видят Творцы, сомниари есть что предложить - и вымолит поддержку и покровительство против Корнелиуса.
Час спустя, когда ещё только рассвело, Фейнриэль появился перед дверьми великолепного старинного дома Павусов. Нелюбезный дворецкий-эльф заступил ему дорогу, заявив было, что хозяин ещё спит, но сомниари мог быть в равной мере обаятелен и настойчив, когда хотел: он настоял на том, чтобы слуга разбудил господина, убедил его в важности своего визита и в конце концов был пропущен в гостиную даже с некоторым почтением. Любезность дворецкого простёрлась даже так далеко, что гостю принесли вина и печенья.
Теперь Фейнриэль метался из угла в угол по роскошно обставленной комнате, то и дело отхлёбывал из кубка с вином и настороженно косился на дверь в ожидании хозяина дома. Вместо заготовленных для встречи с Павусом фраз в голове была звенящая пустота.
