Пробуждение было тяжелым. В голову лезли остатки снов и было трудно определить, проснулся Боуни, или ещё спит. Положение усугубляла чудовищная тяжесть во всем теле и пересохшее горло. Пытаясь разлепить налившиеся свинцом веки, Морган кое-как принял сидячее положение. О чем он сразу пожалел. Мотрос понятия не имел, что у было него в желудке, но это стремительно просилось назад. И все же герою удалось унять тошноту и глубоко вздохнуть.
- Проклятье, - прохрипел Морган, - я так уже лет пять не напивался. – Принять стоящее положение было ещё тяжелее, нежели сесть. И только когда Боуни гордо выпрямился во весь рост, придерживаясь за стенку, он понял, что одет в какие-то тяжелые доспехи. Да те ещё были заметно малы. Когда здоровяк расстегнул хауберк, дышать стало полегче. Гвоздодер оглядел окружающее пространство.  Оно, пространство, было в тумане и постоянно расплывалось. Судя по всему, он находился в какой-то небольшой комнатке и явно незнакомой. К каменным стенам было приделано несколько подсвечников, на грубом комоде стояли какие-то статуэтки, а кровать, на которой проснулся Боуни, была сломана. Как он здесь оказался, Мотрос решительно не помнил.
Здоровяк нащупал руками дверную ручку и вывалился в коридор. Таких экспериментов тело не выдержало и Морган с громким стуком свалился на пол. Через некоторое время он смог подняться, чуть не запутавшихся в каких-то юбках… Каких-то юбках?!
- Ох ты ж, - просипел Боуни стремительно бледнея. Мотрос как следует оглядел и ощупал свои одеяния. На нагруднике был намалеван меч, сверху закреплены массивные наплечники, а снизу… да, снизу были одеты какие-то юбки!
- Нет! – вскричал Морган, стремительно шаря в доспехах. – Нет, нет, нет! Мои яйца! – Здоровяк ни на секунду не сомневался, что храмовники и мужские причиндалы вещи не совместимые, и сейчас, проснувшись в их одеждах, он не шутку запаниковал. А ну как те, кто переодел его, отчекрыжили заодно самое важное?!
Что бы найти свое (немалое между прочим!) достоинство в этих доспехах и юбках, Моргану пришлось как следует повозиться. Спустя несколько минут, полных паники и страданий, цель была достигнута. К своему великому облегчению здоровяк понял, что всё на месте.
- Уфх, - выдохнул Боуни, - кажется, ничего не оттяпали. Ну доберусь я до того, кто такое учудил. Слышите?! – последние Морган выкрикнул в пустынный коридор перед собой, - Я сейчас до вас доберусь!
Но прежде, чем идти совершать ратные подвиги, Гвоздодер снова заглянул в комнату, в которой он проснулся. Здоровяк надеялся найти что-либо из своих вещей, либо какую-нибудь подсказку на произошедшее с ним. Вещей не оказалось, разве что какой-то клочок бумаги с непонятными эльфячьими писульками. По мнению Боуни, все письмена, как и колдовство, произошли от остроухих. Здоровяк хотел было уже презрительно смять бумажку, но тут ему в голову закралась одна мысль. Настолько ужасная, насколько ужасен был запах перегара, исходящего от наемника. А что если его не переодели в храмовника, а ПРЕВРАТИЛИ?! А это кусок богомерзкого заклинания?! Есть лишь один способ проверить. Здоровяк старательно, пытаясь соединить воедино скачущие мысли, стал вспоминать о самых славных девицах, что у него были. Например, Мира, полногрудая дочка какого-то заморского купца, что решила расплатиться с Мотросом вместо денег куда более приятными вещами. И так пришелся Мире по вкусу ночной грабитель, что она ещё не раз приглашала его к себе на пришвартованный в Джайнене корабль.  Или Лана, самая аппетитная путана во всем Орлее… Проклятье, ничего не происходило! Морган ничего не чувствовал!
- И вправду храмовник, - прошептал Гвоздодер, потерявший всю тягу к жизни. – И вправду превратили!
В гневе Мотрос ударил по каменной стене. Латная перчатка проделала в ней солидную выбоину.

Кое-как подавив брезгливость, Морган сложил бумажку и засунул куда-то в складки храмовничей мантии-юбки. Если это все мерзкое колдовство, то ему придется найти какого-нибудь мага, что бы воротил всё обратно. Выходя из комнаты, Боуни заметил массивный меч в ножнах, прислоненный к стене за дверью. Как раз такой, которым обычно и вооружались храмовники. Пожав плечами, Гвоздодер взял меч. Всё-таки лучше, чем ничего.
Во второй раз покинув место своего пробуждения здоровяк принялся исследовать здание, в котором он оказался. Оно было полностью пустым, не было видно ни единой живой души. И, по всему выходило, что это была церковь. Мало где ещё можно было встретить столько гобеленов с изображениями каких-то задрапированных в одежды святош, массивных витражей и многочисленных лампад со светильниками. Картину портили разве что встречающиеся тут и там следы погрома, перевёрнутые лавки, да многочисленные перекатывающиеся по полу бутылки из-под эля. По большей части пустые, но нашлась одна наполовину полная.
- А ну-ка, - произнес Морган прикладываясь к элю. Бедного здоровяка тут же вывернуло наизнанку.
- Проклятье! – взвыл Боуни. Его и вправду превратили в храмовника! Теперь ни женщины, не выпивка не смогут его утешить. Это уже не жизнь, это мучение. Лучше бы его превратили в эльфа, те хоть могут напиться да потискать своих заразных эльфиек. «А что, если меня не превращали. Что, если я умер?» закралась предательская мыслишка в голову Моргана. Он, никогда не почитавший Андрасте, стал после смерти храмовником и очутился посреди пустой церкви? Это было воздаянием за его грехи.
- Кто-нибудь, на помощь! Я вас всех убью! – Гвоздодер не знал, что ему делать, поэтому поочередно то звал на помощь, то грозился найти тех, кто был в ответе за произошедшее с ним. Толкнув очередную дверь, здоровяк ввалился в огромное помещение. Здесь было полно скамеек, а впереди, на алтаре, стояла статуя Андрасте. Одинокий солнечный луч, пробивающийся из-за витражного окна, освещал монумент богини неземным светом. Никогда не верующий в богов Мотрос зачарованно уставился на статую.
- Богиня, Андрасте, прости меня, - Морган упал на колени перед статуей. Он был в отчаянии от своего положения, но одновременно восхищался прекрасным ликом богини. И не только ликом… статуя была сделана очень искусно, было видно, как свободные одежды облегают женственное тело святой, скользят по её бедрам, подчеркивают груди. Пока Боуни смотрел на статую, представляя, какой же была Андрасте при жизни, ему вдруг стало очень неуютно. Неуютно где-то в нижней части доспехов, что стали такими тесными.
- О, небесная владычица! – крикнул Боуни, вскакивая с колен. – Ты простила меня, ты спасла меня. Я буду вовек сражаться с твоими врагами, - Морган грозно обнажил меч. – Отныне я твой рыцарь, о прекрасная Андрасте!
Здоровяка переполняло такое счастье, какое он никогда не испытывал. Он снова стал мужиком! Настоящим мужиком, а не бессильным храмовником. Он – избранный рыцарь Андрасте. Теперь то Гвоздодер нашел свое предназначение.
Снова найдя бутылку с элем, Боуни сделал солидный глоток. И назад ничего не полезло! Злая улыбка расплылась по лицу Моргана. Всё, он окончательно прощен. Берегитесь демоны, берегитесь маги, Избранный Рыцарь идет вершить волю богини, во имя ёё светоносных грудей!

Новоиспеченный Паладин Чуда Андрасте шел по опустевшим залам, обдумывая свое новое предназначение в этом мире. Теперь всё для него делилось на белое и черное, а не на баб и выпивку, как раньше. Отныне Морган Боуни познал суть бытия. Однако философско-религиозные мысли здоровяка были прерваны каким-то шумом. Подозрительные звуки, напоминающие топот, раздавались откуда-то из соседнего коридора.
- А уж не демон ли ты, часом? – подозрительно буркнул себе под нос Боуни, обнажая клинок и допивая последние капли эля. Пустая бутылка полетела в сторону, со звоном разбившись об какую-то лавку.  И тут из-за угла с ревом вылетело… существо. Здоровенное, даже выше Гвоздодера, рогатое (ну точно демон!), серокожее и очень-очень злое. Да ещё и почти голое, если не считать за одежду обрывки каких-то тряпочек. А ещё монстр размахивал топором, с явным намерением прервать жизнь новоиспеченного храмовника.
В первые мгновения привычный ко всему Боуни даже застыл от неожиданности и сделал пару шагов назад. А потом увидел ЭТО. И всё стало на свои места. Церковь, Андрасте, перерождение паладином, рогатый демон и трусы на этих самых рогах. Он… он… он украл нижнее белье самой Светогрудой! Вот она, священная миссия Моргана. Ну держись, сволочь!
- Ах ты рогатый осквернитель! – взревел в ответ Боуни и кинулся навстречу врагу.
Рогатый демон орудовал своим топором, словно это была зубочистка. Но и Морган был не эльфом делан, и стоически выдерживали удары серокожего гиганта. Лишь храмовничий меч жалобно позвякивал при каждом столкновении с топором. Окажись сейчас кто-то между двумя ревущими в бешенстве тушами, его бы просто размололо в труху. Боуни понял, что так может продолжаться очень долго. И, дождавшись момента, когда между ними увеличилась дистанция, с разбега бросился на демона-осквернителя.   
- За трусы Светогрудой! – прорычал новоиспеченный паладин.
Бык не переставая орать благим матом и прочими ругательствами на своем родном кунлате, полетел на мужика, который явно сожрал всю еду и даже не предложил господину из Сегерона. Естественно обида была всетедаского масштаба и рогатый великан не мог это степерть. Он даже вспомнил сегеронского чиновника Владара Жиринаара, который постоянно твердил: "ХВАТИТ ЭТО ТЕРПЕТЬ!". Вот и Бык сказал сам себе эту фразу и как рубанет секирой своей, целясь аккурат в башку мерзкому супостату.
- Vashedan! - зорал он.
Две туши с грохотом сшиблись. На некоторое мгновение Морган Боуни выпал из реального мира. Однажды Мотрос получил палицей по башке, но даже тогда удар менее ощутим, чем столкновение пару минут назад. Здоровяк поднялся с пола, осоловело вертя головой.
- Чё со мной? – спросил Боуни, пытаясь свести в кучу глаза. Мысли и вовсе прыгали как шлюхи. Так, храм, Андрасте, таверна… таверна? Хм. Боуни почесал в затылке. Вспоминается какая-то таверна, бухло, море бухла, какие-то бабы, новый славный друг кунари… Кунари?!
- Бык, ты что ли, братан? – оторопело спросил сидевший на полу Морган. – Ты Андрасте зачем осквернял? И вообще, как мы сюда попали из таверны?!